Я сяду на утренний поезд,
Рюкзак и корзина со мной,
В сыром полумраке устроюсь,
К стене прислонившись спиной.

Наполнится дымом площадка,
Фуражка мелькнет невзначай,
И рослому стражу порядка
Я дам, как обычно, на чай.

В руке догорит сигарета,
Бутыль опустеет на треть…
Пока не закончилось лето,
Я многое должен успеть.

Мне нужно очистить сознанье,
Смахнуть паутину с души,
Глотнуть потаённого знанья
Из чистой бездонной тиши.

Я должен приникнуть губами
К прозрачной воде родника,
Пройти, увлекаем следами,
Бегущими вдоль ручейка,

По старой знакомой тропинке,
И так же, как в прошлом году,
Увидеть, как чахнут кувшинки
В подернутом ряской пруду.

Устав, я присяду под елью,
Достану нехитрую снедь.
Созвучная с птичьею трелью,
Мне будет трава шелестеть…

Сонливую муть отгоняя,
Внутри и снаружи согрет,
Я дальше пойду, сочиняя
Какой-то лирический бред…

II

А где-то дождями исколот,
Окутан в сиреневый смог,
Простёр свои щупальца город,
Как спящий большой осьминог.

Там вечный закон отвергая,
Полна лицемерья и лжи,
Течёт бесконечно другая,
Течёт параллельная жизнь.

Там рыщут голодные волки,
Сжирая того, кто ослаб.
Хрустят чьих-то жизней осколки
В объятиях алчущих лап.

Ползут, пресмыкаясь, амёбы,
Прозрачные, будто стекло,
Всегда неприметные, что бы
И где бы ни произошло.

А львы, что однажды успели
Приклеить сияющий нимб,
Шлифуют крутые ступени,
На свой вожделенный Олимп.

И глядя на ту паранойю,
Сканируя каждый фрагмент,
За красной кирпичной стеною
Лукавый сидит Президент.

И все они ходят по кругу,
Довольные жизнью вполне,
Но ямы копая друг другу,
Окажутся сами на дне.

Они не изменят привычки,
Всем движет единый мотив.
А я всё спешу к электричке,
Корзину с собой прихватив…