горизонт событий. музыка, редкости, раритеты.
ценное из блогов и других источников
| главная » статьи » публицистика |
Юрий Фельштинский о Березовском. Интереснейшее интервью с увлекательными подробностями.
Юрий Фельштинский о Березовском. Интереснейшее интервью с увлекательными подробностями. |
 Юрий Фельштинский: Борис Березовский не мог покончить с собой из-за денег - он потерял их еще 5 лет назад...Известный историк Юрий Фельштинский после распада Советского Союза решил переключиться на современность и выбрал в качестве объекта исследования государственных деятелей: Анатолия Чубайса, Александра Волошина, Юрия Лужкова, Бориса Ельцина и Бориса Березовского. План заключался в том, чтобы один из них дал согласие сделать его своим биографом, допустив к «телу», архивам и документам. Случилось так, что сделать это согласился Березовский, и Фельштинский стал его политическим советником, к чьим рекомендациям, впрочем, Борис Абрамович не особо прислушивался. А зря. История современной России, да и жизнь самого Бориса Березовского могли бы пойти по совсем иному руслу. В откровенном интервью "Собеседнику" Юрий Георгиевич впервые открывает тайны Великого комбинатора. – Когда я в первый раз приехал к Березовскому в Дом приемов ЛогоВАЗа по Новокузнецкой, 40, я рассчитывал увидеть многочисленную команду влиятельного олигарха, некое подобие аппарата – т. е. какое-то количество людей, сидящих в офисах и выполняющих выданные им задания. Но ничего этого не было. Был один Борис Абрамович с двумя мобильными телефонами и обслугой: водителями, охраной и администраторами Дома приемов. При всем том ореоле могущественности и величия, витавшим над ним, оказалось, что структуры Березовского это всего лишь один человек – он сам. У него не было ничего, кроме каких-то денег, безудержной энергии и потрясающей работоспособности. Я никогда не мог понять, когда Березовский спит, и спит ли вообще. Он мог позвонить среди ночи с какими-то вопросами. Случалось, что и я звонил ему ночью, так как не всегда было ясно, в какой стране и в каком временном поясе он находится. И ни разу, даже когда я его будил, я не слышал в ответ: «Перезвони позже, я сейчас сплю». Он всегда сначала выслушивал. Понятия выходных и праздников тоже не было. Поздравление с Новым 2013-м годом пришло мне от него в 2 ночи по бостонскому времени, т. е. в 7 утра по лондонскому: ранним утром 1 января он уже не спал. 9 мая 2004 года я своим звонком разбудил Березовского. Я улетал утренним рейсом из Лондона в Бостон. Сидел в аэропорту, ждал посадки в самолет. В 7 утра по лондонскому – в Москве было уже 10 часов – по Би-би-си сообщили, что только что в Грозном во время парада Победы убит президент Ахмат Кадыров. Я позвонил на домашний Березовскому. Подошел управляющий лондонской виллы: «Борис Абрамович еще спит». – «Разбудите, сказал я. Передайте, что в Грозном только что убит президент Кадыров». – «Ой, – ответил управляющий. – Давайте вы ему это сами скажите». Я слышал, как управляющий сказал по громкой связи: «Борис Абрамович! Звонит Фельштинский. У него к вам срочное сообщение!» Борис взял трубку. Я сказал, чтобы он включил Би-би-си – в Грозном убили Кадырова. «Спасибо, спасибо тебе большое Юрочка!» – произнес сонный Борис. «За что же тут благодарить? Да ведь это не я его убил!». Но Борис уже разъединился, пошел включать телевизор. – Как вы приняли известие о кончине Бориса Абрамовича? – Я поймал себя на мысли, что это известие меня не удивило. Конечно, сейчас легко кидаться словами «я знал, я предчувствовал...». Знать я, разумеется, ничего не мог. А вот нехорошее предчувствие было. Борис не ответил на мой последний имейл, посланный где-то за неделю до смерти... Его новогоднее поздравление было удивительно теплым, и послано оно было впервые за все годы нашего знакомства. Он, безусловно, очень давно ходил по острию лезвия – играл с огнем, оправдывая это тем, что уже давно мог погибнуть – в 1994 году, например, когда на него было совершено покушение, и он чудом остался жив (был убит его водитель, которому взрывом оторвало голову, был ранен сам Борис и его телохранитель). Так вот, после этого случая Борис считал, что ему была подарена вторая жизнь, к которой теперь можно было относиться легко. И с тех самых пор он перестал чего-либо и кого-либо бояться и играл ва-банк. Я пытался объяснить Борису, что в противостоянии власти надо уметь жать на тормоза, что стратегически это осада, а не блицкриг. Но объяснять Борису что-либо всегда было сложно. Он считал, что знает всё лучше других. – Верите в официальную версию самоубийства? – У меня есть определенные сложности с тем, чтобы поверить в то, что Борис покончил с собой. Я, конечно, владею только той информацией, которая всем доступна: финансовые сложности, судебный иск Лены Березовской, проигрыш Абрамовичу в английском суде, очередное письмо, написанное В. В. Путину и даже какие-то поправки к завещанию, которые вроде бы делались за несколько дней до смерти. Я всё это знаю. Но поверить, что Борис решил сделать всем своим многочисленным врагам такой подарок – повеситься – мне трудно. Это поступок «хорошего» человека, а Борис «хорошим» не был. Самоубийство не вписывается в образ Бориса, даже если сделать скидку на депрессию. Юлий Дубов, старинный друг Березовского, очень точно сказал в одном из интервью: его убивали последние 13 лет. На самом деле дольше. Российские спецслужбы предъявили Борису первый счет в 1996 году. Скептикам, которые считают, что невозможно проводить операцию по устранению политического противника больше десятилетия, хочу напомнить, что точно так же, 13 лет – с 1927-го по 1940-й годы – готовилось и было осуществлено убийство Троцкого. А как именно Бориса подвели к тому моменту в его жизни, когда он оказался в петле, мы, может быть, никогда и не узнаем. А может, узнаем, как в случае с Троцким, лет через пятьдесят. – Аналогию с Троцким вы придумали как автор только что вышедшей 4-томной биографии Троцкого? – Вовсе нет. Аналогию с Троцким придумали профессионалы из КГБ-ФСБ. Есть такой журналист – Александр Хинштейн. Он сейчас депутат Думы. В 1989 году Хинштейн был завербован в качестве агента КГБ сотрудником 6-го (аналитического) отдела 5-го Управления КГБ Олегом Микаренковым. В годы перестройки в этом отделе была создана группа «контрпропаганды», задачей которой было продвижение в СМИ материалов в интересах КГБ. В 1980-е годы 6-м отделом руководил полковник Владимир Фадеевич Масленников, закончивший службу первым заместителем главы Центра общественных связей КГБ, созданного в 1990 году. Он и привел за собой «группу контрпропаганды», в составе которой был Микаренков. Следует отметить, что 6-й отдел 5-го Управления как таковой не являлся оперативным и не вел оперативной работы – не вербовал и не работал с агентурой. Это было разрешено в порядке исключения лишь офицерам указанной группы «контрпропаганды». 5-е Управление в конце 1980-х было переформировано в Управление «З» – «Защита конституционного строя». (Кажется, его еще именовали управление «К» – от слова «конституция».) Но функции отделов Управления «З» остались те же, что и у бывшего 5-го Управления: контроль за оппозицией, в частности – за оппозиционно настроенными депутатами Верховного совета СССР. (Советский Союз еще не рухнул тогда, и КГБ существовал в старом виде.) Так вот, в обязанности Хинштейна входила контрпропаганда в прессе, т. е. публикация нужных ФСБ материалов. В ноябре 1998 года Александр Литвиненко с группой товарищей выступил на пресс-конференции, организованной Березовским, с сенсационным заявлением о том, что ФСБ планировала убийство Березовского. Путин, которого все считали ставленником Березовского, был в тот момент руководителем ФСБ. (Только на самом деле он не был ставленником Березовского, но Борис об этом не знал.) Соответственно, после пресс-конференции ФСБ начала ту самую контрпропаганду, ради которой в группу Микаренкова вербовали людей типа Хинштейна. Самый сильный удар по Березовскому был запланирован на 20 января 1999 г.: публикация Хинштейном в «МК» записей разговоров Березовского (статья «Колпак для президента»). Одновременно, Хинштейн, глядя на Литвиненко, посчитал, что и ему пришло время перебежать к Березовскому. Переговоры велись через Вячеслава Аминова, заместителя Березовского по линии секретариата СНГ, с которым Хинштейн был хорошо знаком. Хинштейн запросил довольно много денег единовременно, несколько сотен тысяч долларов. Березовский дал предварительное согласие. Но в ответ попросил Хинштейна собственноручно написать ему заявление о приеме на работу. После долгих согласований с Аминовым и Березовским Хинштейн 24 декабря 1998 года написал заявление о приеме его «на должность референта главного советника Исполнительного секретариата СНГ на общественных началах» (Березовский был тогда исполнительным секретарем СНГ). Тем не менее договориться они не смогли. «Отдай назад документ!» – потребовал Хинштейн. «Не отдам!» – ответил находчивый Аминов, считая, что теперь в его руках есть бесценный компромат на Хинштейна. На следующий день ФСБ пришла к Аминову с обыском. Но документ не нашли, так как Аминов не хранил его дома. Тогда 20 января 1999 года Хинштейн опубликовал запланированную статью «Колпак президента» – о том, что Березовский, дескать, прослушивает президентскую семью. Понятно было, что всё ровно наоборот: что не Березовский записывает разговоры, а ФСБ записывает все разговоры Березовского, в том числе и с Татьяной Дьяченко. Но читателям «МК» разобраться в таких тонкостях было сложно. 8 апреля Хинштейн опубликовал в «МК» статью «Ледоруб Троцкого. Повторит ли Березовский судьбу невозвращенцев»: «Борис Абрамович не может не знать, где заканчивали жизнь его предшественники, известные невозвращенцы. Интересно, где находится сейчас легендарный ледоруб Троцкого?». 30 мая 1999 года Хинштейн выдал статью «Конец атамана»: «Троцкого убили ледорубом. Убили зверски... Пожалуй, это самая громкая ликвидация, проведенная по приказу Кремля. Недаром все участники чекистской операции были награждены орденами, а сам убийца – Рамон Меркадер – получил высокое звание Героя Советского Союза... Редакция выражает глубокую признательность Центральному архиву ФСБ России и Центру общественных связей ФСБ России за помощь при подготовке этого материала». Так Хинштейн неоднозначно намекал Березовскому, что его статьи, направленные против Бориса, пишутся под диктовку ФСБ. В феврале 2001 года Хинштейн в телепередаче «Секретные материалы», которую вел он сам, снова вспомнил о Березовском. Для участия в передаче он пригласил Вячеслава Никонова и Глеба Павловского. Ну о Павловском все и без меня знают, а Вячеслав Никонов – внук Вячеслава Молотова, сын секретаря партийной организации КГБ. Сам Никонов – высокопоставленный сотрудник ФСБ. Классная компания. Хинштейн в передаче цитировал себя же: «Когда-то два года назад, я написал в «МК»: «Борис Абрамович, вспомните про ледоруб Троцкого – российские спецслужбы долго запрягают, но быстро ездят». Быстро – не быстро, – но к 23 марта 2013 года доехали. – Так вы считаете, что Березовского убили? – Я по образованию историк. Я привык смотреть на события на расстоянии и во взаимосвязи. Интуитивно, мне кажется, необходимым протянуть ниточку расследования назад, к 2001 году, когда в Москве за организацию побега из Гематологического центра бывшего директора «Аэрофлота» и бывшего партнера Березовского Николая Глушкова был арестован Андрей Луговой. Глушков в тот момент был арестован и находился под следствием. По состоянию здоровья он был переведен в больницу. За организации (неудачную) побега Глушкова Луговой был приговорен к 14 месяцам тюрьмы. Я подозреваю, что Луговой в тюрьме не сидел, и вся история с побегом Глушкова была инсценирована для того, чтобы создать Луговому легенду, с помощью которой, «выйдя из тюрьмы», Луговой сблизится с проживавшими в Лондоне Литвиненко и Березовским. Так и произошло. С Андреем Луговым я познакомился тогда же, когда и с Литвиненко – в Москве в 1998 году. Нашу последнюю встречу я тоже помню очень хорошо: вечером 12 октября 2006 г. я случайно встретил Лугового с незнакомым мне человеком на Пикадилли, в центре Лондона. Мы остановились и проговорили несколько минут. Только позже выяснилось, что незнакомым мне человеком был Дмитрий Ковтун. Для того чтобы прийти к выводу о том, что Луговой был задействован в операции ФСБ по отравлению Литвиненко, не нужно расследовать историю убийства Литвиненко. Достаточно посмотреть на то, кем был формально и профессионально Луговой до 23 ноября 2006 г. (когда Литвиненко умер) и кем он стал после. До 23 ноября Луговой – бывший офицер КГБ-ФСБ; бывший начальник охраны Бориса Березовского; уголовник, приговоренный к 14 месяцам тюрьмы за организацию побега Глушкова, партнера беглого олигарха Березовского, проживающего в Лондоне и обвиненного российской прокуратурой в многочисленных экономических преступлениях. Понятно, что если Луговой не имеет никакого отношения к операции по устранению Литвиненко, а версия Скотланд-Ярда – результат недоразумения, то российским правоохранительным органам и спецслужбам, уже много лет сводящим счеты с Березовским и всем его окружением, оставалось бы только злорадствовать: бывший охранник Березовского заподозрен английскими следователями в причастности к убийству сотрудника Березовского Литвиненко. Можно даже пофантазировать и предположить, что российское правосудие, не отличающееся особой щепетильностью, могло бы попросту арестовать Лугового в Москве и получить от него признательные показания о том, что он отравил Литвиненко по приказу своего бывшего шефа Березовского. Лугового бы как рецидивиста снова посадили бы в тюрьму, теперь уже за убийство Литвиненко. Березовского – запросили бы из Лондона в Москву, но не на основании обвинений генпрокуратуры России в экономических преступлениях, что само по себе было сомнительно, а как заказчика убийства британского подданного Литвиненко. И зайцы были бы убиты все: и Литвиненко мертв, и Березовский выдан, и бывший его охранник Луговой снова в тюрьме, и истинные участники операции по устранению Литвиненко – сотрудники ФСБ – вне подозрений. Так было бы, если бы Луговой не был действующим офицером ФСБ и не имел бы отношения к убийству Литвиненко. Вместо этого «уголовника» Лугового, заподозренного британской полицией в причастности к убийству, почему-то делают членом Госдумы. В его распоряжение предоставляют все российские информационные ресурсы – центральное телевидение, газеты, радио, – чтобы он в прямом эфире по всем основным российским каналам сообщал всему миру о том, что он не убивал Литвиненко (хотя, будем откровенны, если он действительно не убивал Литвиненко, за что Луговому столько внимания и почета?). Что уж совсем интересно, Луговой буквально в считанные дни оказывается хозяином целой сети частных охранных фирм, лицензии на работу которых выдает ФСБ, и очевидно, что бывшему уголовнику и пособнику Березовского такая лицензия по определению выдана быть не может. Иными словами, российское правительство и российская ФСБ делают все от себя зависящее, чтобы показать и доказать (всему миру), что Луговой является ценнейшим сотрудником центрального аппарата ФСБ, которого Москва никогда не сдаст (как не сдала она убийц бывшего президента Чечни Яндарбиева, пойманных и осужденных в Катаре, но возвращенных по настоянию российского правительства в Москву). Так вот, отравление Литвиненко было первым этапом операции по ликвидации Березовского. Потому что устранять Березовского, не убив предварительно Литвиненко, абсолютно контрпродуктивно: в этом случае Литвиненко до конца своих дней ежедневно будет давать мировой прессе интервью, что Березовского «замочил Путин». Представьте себе на секунду, что Литвиненко сегодня жив-здоров. Да вы будете каждые 15 минут вздрагивать от очередного интервью, в котором Литвиненко доступно и доходчиво объясняет, что «Путин замочил Березовского в сортире», поскольку ванная комната в особняке, где нашли мертвым Березовского, это ведь по-простому говоря – сортир. Второй этап операции – устранение Бадри, потому что на Бадри, как неоднократно заявлял сам Березовский и как хорошо было известно в Москве, были записаны все активы Березовского. После кончины Бадри в феврале 2008 г. – официально от сердечного приступа – Березовский действительно остался без денег. А вот дальше обедневшего Березовского, распустившего свою охрану, продавшего свой особняк, переехавшего в дом своей бывшей жены, не приспособленный для жизни Березовского с точки зрения охраны, можно было взять голыми руками. – Можете вспомнить случай, когда вы Березовскому дали совет, а он не послушался? – Проще перечислить, когда он моих советов слушался. Весной 1999 года, когда стало ясно, что Березовский, Волошин и Абрамович (справедливости ради следует включить в этот список Юмашева с Дьяченко) наметили следующим президентом Путина, я написал Борису меморандум. Там были буквально такие строчки: «Уважаемый Борис Абрамович! Вы сошли с ума. Вы сгниете вместе с Бадри в камере, в которую вас посадит Путин, как только станет президентом». Мне было очевидно, что, если президентом станет бывший директор ФСБ и бывший офицер КГБ, Березовского, конечно же, посадят, поскольку при директоре ФСБ Путине был посажен, например, многолетний сотрудник Березовского Литвиненко. То, что Путин действует не в интересах Березовского, не замечать мог только Березовский. После этого меморандума Борис перестал со мною общаться. Я жил в тот период в Москве с женой и детьми (впервые после 1978 года, когда я эмигрировал в Америку). Мы планировали быть в Москве долго. Но теперь получалось, что отношения с Березовским закончены. В Москве оставаться было бессмысленно. Мы взяли билеты в Бостон на 2 июня. 1 июня я приехал в Дом приемов и передал Борису через администратора записку, что завтра в 6 утра улетаю в США. Уже после полуночи позвонили из Дома приемов: «Борис Абрамович просит вас к нему заехать». Я поехал на Новокузнецкую. – Так ты решил вернуться в США... Послушай, я очень хорошо к тебе отношусь. Мне с тобой комфортно, и я считал бы, что ты можешь мне быть очень полезен. Нам предстоит сложный год – парламентские и президентские выборы. Но ты слишком долго жил в эмиграции. Ты не понимаешь, какие изменения произошли за последние годы в этой стране. Это другая страна, не та, из которой ты уезжал. Есть вещи, которые ты не понимаешь, а у меня нет времени тебе их объяснять. – Борис Абрамович, если можно, давайте говорить конкретней. Иначе мне сложно. Вы можете привести один наиболее вопиющий пример, доказывающий, что я не понимаю происходящих сегодня в России событий. – «Один вопиющий» я тебе сейчас приведу: ты помнишь свой меморандум про Путина. – Наизусть. Могу повторить. – Юра, Путин мой друг. Я знаю его 10 лет. Юра, ты мне про моего друга написал, что он меня посадит, когда придет к власти. Скажи, насколько нужно не понимать ничего в том, что здесь происходит, чтобы такое написать? – Борис Абрамович! Я всю жизнь изучаю это страну. Это моя специальность. Я не знаю, сколько лет вы дружите с Путиным. Но я точно знаю, что это не имеет значение для человека, который всю свою сознательную жизнь работал на КГБ. И его верность системе, в которой он работал и работает, перевесит любые дружеские отношения. Он забудет о том, что вы его друг, в день, когда станет президентом. Он будет лоялен не вам, а системе. – И вы оказались правы… – Да. Но ведь суть в другом. Я же не погоду на завтра предсказываю. Я пытаюсь как бы заглянуть в будущее – на год, пять, десять лет вперед. Некоторые мои прогнозы сбывались через годы. В сентябре 2000 года я написал Березовскому меморандум с просьбой объяснить Волошину, что всё, что он делает, это расчищает площадку для Сергея Иванова (которого назначили руководителем Администрации президента в декабре 2011 года). Березовского тоже можно понять. Весна 1999 года. Он только что расправился с Примаковым, которого сняли, он сумел добиться аннулирования ордера на свой арест, который был выдан генпрокуратурой. Распущен экономический отдел ФСБ, занимавшийся сбором экономической информации для шантажа бизнесменов. «Друг Путин» – не Лужков, не Примаков, не Зюганов – буквально завтра станет президентом. И на этом фоне я пишу ему, Березовскому, что Путин его посадит. Действительно, в июне 1999 года это звучит как бред. Потом, уже в Лондоне, в эмиграции, Борис мне скажет: «Юра, да если бы я в 1999 году понимал, что такое Путин, я бы костьми лег и Путин бы президентом не стал! Но я ведь этого не понимал. Я вообще хотел Аксененко президентом делать. Меня Волошин обманул». Это правда. 17 мая 1999 г. Геннадий Селезнев уже объявил в Думе о том, что президент просит рассмотреть кандидатуру Николая Аксененко на пост премьер-министра России. Кандидатура эта лоббировалась, в том числе Березовским, причем Волошин был категорически против, но Березовский настоял на своем. Документ с курьером уже отправили в Думу, дабы депутаты голосовали за Аксененко. Березовскому бы в этот момент от Волошина не отходить, на всякий случай – пока голосование в Думе не закончится. Но Березовский, как всегда, куда-то спешил. А чего ждать? Он же уже «убедил» Волошина сделать президентом Аксененко? Они уже обо всем договорились! Березовский улетел по делам, а Волошин тут же переиграл Аксененко на Степашина. Ну потом Волошину пришлось переигрывать Степашина на Путина. Но это было потом. Две очевидные угрозы я видел (и о них я Бориса предупреждал) – политическая со стороны коммунистов и реальная, практическая со стороны российских спецслужб. Но удар был нанесен именно там, где Борис его не ждал. Удар был нанесен «друзьями» и членами его же команды – Волошиным и Абрамовичем. А такие удары всегда самые неожиданные, коварные, болезненные, обидные. В аппарат управления президента, во власть Волошина втащил Березовский. То есть вроде бы Волошин должен был быть Березовскому обязан. Проблема была в том, что кремлевская команда, прежде всего Волошин и Абрамович, с 1998 года очень тяготились Березовским. Волошин и Абрамович работали не высовываясь и никого не раздражая. Абрамовича даже в лицо никто не знал. Ни одной фотографии опубликовано тогда еще не было. Березовский же не слезал с экранов. В команде Борис отвечал за пиар, но абсолютно искренно считал себя самым важным винтиком сложной кремлевской машины. Он был уверен, что без него команда не справится, а потому не рискнет без него остаться. Уверенность Березовского в собственной незаурядности и необходимости основывалась на блистательной президентской кампании 1996 года, когда Ельцин с рейтингом 3–5% прошел через предвыборную кампанию и стал законно избранным президентом. Затем Березовский придумал не менее гениальную схему: создание партии одноразового использования, опирающейся на поддержку губернаторов и других руководителей субъектов Российской федерации. И когда ко всеобщему удивлению созданное Березовским «Единство» победило на парламентских выборах, даже Волошин втянул голову в плечи: опять Березовский прав оказался. Тем не менее постоянные и столь же неуместные (с точки зрения Волошина и Абрамовича) пресс-конференции Березовского очевидным образом мешали работе кремлевской команды. Волошин и Абрамович терпели Бориса всё с большим и большим трудом. Раздражение нарастало. Березовскому казалось, что он своего добивается уговорами. А Волошин считал, что Березовский на него давит, заставляя принимать решения, с которыми Волошин не согласен. А этого Волошин очень не любил и не прощал. Волошин вообще был человек злопамятный и мстительный. Если смотреть на происходившее глазами Абрамовича, то, посудите сами: один раз Борис помог ему фирму организовать (Сибнефть) и с тех пор получает 50% дивидендов, ни хрена не делая. Плюс половиной акций владеет. Это справедливо разве? Березовский считал, что – да, справедливо. Абрамович – что нет (но молчал до поры до времени). После того как Путин стал президентом, Борису позвонил Волошин с просьбой отдать ОРТ государству. Здесь тоже есть две правды. С точки зрения Березовского, государство пыталось отнять у него любимую его игрушку и одновременно – мощнейший инструмент влияния и давления – ОРТ. С точки зрения Волошина и Путина, Березовского благородно попросили продать за вполне круглую сумму то, во что ему дали поиграться в период 1995–2000 годов. Но теперь игры были закончены, президентские и парламентские баталии были уже позади, и игрушку нужно было вернуть исконному владельцу – государству. Тем более что тут как раз «очень вовремя» утонула подводная лодка «Курск», и Березовский решил показать, кто в доме хозяин и покритиковать Путина. В конце концов пришла очередь Путина показать, кто же все-таки в доме хозяин. Сначала с Березовским разговаривали вежливо, в том числе и Путин. Затем Волошин позвонил Березовскому и сказал усталым голосом: «Борис, я тебе обещаю, если ты не продашь ОРТ, я лично тебя посажу». – Березовский поверил? – Березовский поверил Волошину, потому что ранее Волошин в аналогичной ситуации посадил Гусинского. Дело в том, что, когда шла парламентская гонка и Гусинский (не бескорыстно, разумеется) играл на стороне Лужкова – Примакова, Волошин предложил ему переметнуться на сторону Ельцина, «Единства» и Путина. Гусинский отказался, так как взял на себя определенные обязательства в обмен на очень большие деньги. Тогда Волошин сказал Гусинскому, что когда Путин победит, они посадят Гусинского и разгромят его империю. Я помню, как встречался в Англии с Сергеем Зверевым и предложил ему помирить Гусинского с Березовским. «Проблема не в нас,– сказал Зверев. – Проблема в Березовском». Я прилетел к Борису в Москву, пересказал разговор со Зверевым. «Смотри, – ответил Борис, внимательно меня выслушав. – Если Зверев приползет к Волошину на коленях и попросит у него прощения, Волошин, может быть, его простит, и то я не уверен. Я лично не хотел бы сажать Гусинского. Но если понадобится, я его посажу». Когда Путин (с Волошиным) пришли к власти и посадили Гусинского, взбешенный Березовский вбежал в кабинет президента России: «Володя, вы что делаете? Вы что с ума сошли? Зачем вы арестовали Гусинского?» – «Постой, ты же сам говорил: придем к власти – посадим Гусинского!» – произнес невозмутимо Путин. «Ну я же не буквально имел в виду!» – взвыл Березовский. «Боря, извини, значит, мы тебя неправильно поняли», – ответил Владимир Владимирович и оставил Гусинского в камере. Так что, да, Березовский поверил Волошину и продал ОРТ, тем более что у Березовского уже сидел в этот момент заложник – бывший директор «Аэрофлота» Николай Глушков. Борису обещали, что, если он продаст ОРТ, Глушкова выпустят. Борис продал ОРТ, а Глушков остался сидеть. Волошин действовал согласно своим убеждениям. Дело в том, что Волошин – государственник, т. е. человек, считающий, что всё, что хорошо для государства, – хорошо. Поэтому забрать ОРТ у Березовского в пользу государства – абсолютно необходимо. «Бадри, – спросил у своего друга Березовский, – что бы ты сделал в первую очередь, если бы стал президентом России?» – «Отнял бы у тебя ОРТ», – ответил Бадри. Абсолютно всем было очевидно, что ОРТ под контролем Березовского – абсурд. Разумеется, между Путиным и Березовским были и политические расхождения. Путин тоже государственник, и это та причина, по которой он много лет без проблем работал с Волошиным. Березовский считал, что ограничивать людей нужно по минимуму, запрещая лишь то, что необходимо запретить. Путин считал, что ограничивать нужно по максимуму, разрешая только то, что запретить невозможно. Разумеется, система взглядов отражала личность политиков. Путин пришел из КГБ, где привыкли осуществлять жесткий контроль и бить дубиной по голове. Для Березовского политика заключалась в сеансе одновременной игры в шахматы на многих досках. В шахматах побеждает тот, кто сильнее. Всё остальное не важно. Не важно, сидит ли твой противник в кителе генерала ФСБ или в боксерской форме. Не важно, является ли он членом Измайловской или чеченской ОПГ. Не важно даже богат он или беден. Он всё равно проиграет, если ты играешь сильнее. Именно на таком поле и планировал играть Березовский. (Кстати, в шахматы Березовский не играл.) И вот, вместо шахматного поля, так аккуратно выстриженного Березовским во время парламентской кампании 1999 года, когда Березовский облетел на своем самолете всех губернаторов и договорился с ними о поддержке «Единства» и Путина в обмен на ельцинскую вольницу – «возьмите столько власти, сколько можете удержать», – Волошин с Путиным выдали указ о создании семи федеральных округов. Вместо Березовского, который и далее планировал быть вечным посредником между руководителями субъектов (их 89!) и президентом, Путин и Волошин назначили посредниками семь чиновников, в основном из силовых ведомств, оставив Березовского не у дел. А Березовский в глазах руководителей субъектов оказался мелким жуликом, обманувшим губернаторов и республиканских президентов. Путин с Волошиным им ведь ничего не обещали! Это Березовский обещал! – Почему Абрамович сохранил отношения с Путиным, а Березовский стал его врагом? У Сибнефти была неформальная функция: финансирование президентских выборов и других кремлевских проектов. Ирония заключалась в том, что Березовский, тратя деньги Абрамовича на борьбу с Путиным во время президентской кампании 2004 года, одновременно по линии Сибнефти, где он оставался партнером, оплачивал расходы по проведению президентской кампании Путина. Так что Сибнефть в результате финансировала и кампанию Путина, и кампанию против Путина. Потому что по договору все расходы на президентские выборы Березовский и Абрамович покрывали из дивидендов 50 на 50. Функция Березовского, как совладельца ОРТ и Сибнефти, заключалась в поддержке Кремля и президента, а не в борьбе с ними. В этом смысле не Путин – Абрамович – Волошин предали Березовского, а Березовский возомнил себя выше президента (и всей своей команды) и нарушил правила игры, которые в свое время придумал сам и которым следовал, пока они его устраивали. С точки зрения Путина и его команды то, что совершил Березовский, было, безусловно, изменой. – Президентские кампании 1996-го и 2000 годов это пример успешных «операций» Березовского. А что относится к очевидным поражениям? – Березовский, как оказалось, мог побеждать только тогда, когда вектор его действий совпадал с вектором движения власти или по крайней мере этой власти не противостоял. Он смог подтолкнуть остановившийся президентский локомотив в 1996 году; он переиграл Примакова – Лужкова на парламентских выборах 1999 года. Затем Путин стал президентом уже по инерции – после новогодней отставки Ельцина против и. о. президента играть на российском политическом поле было сложно. Теперь Березовский искренне считал, что он обладает сверхъестественным талантом в деле организации президентских выборов. Но оказалось, что как независимый игрок Березовский бессилен. Он поучаствовал в Оранжевой революции на Украине. И хотя революция победила, Ющенко стал президентом, а Тимошенко – премьер-министром, для Березовского эти победы оказались выброшенными на ветер деньгами, так как самого Березовского победители на Украину не впустили, считая, что это то же самое, как пустить козу в огород. Тогда Борис заставил своего партнера по бизнесу Бадри Патаркацишвили выставиться на президентских выборах в Грузии против Саакашвили. Неискушенный в политике Бадри, разумеется, проиграл. Поражением Бадри в Грузии Березовский был очень огорчен, говорил мне, что дня три после проигрыша пребывал в депрессии – так хотелось ему получить новую песочницу для игры. Борис считал, что выборы провалил Бадри. А Бадри больше всего на свете хотел спокойно жить хоть в Грузии, хоть за границей, пить дорогое вино и наслаждаться жизнью. И не хотел участвовать в этой ненужной и непонятной ему политической борьбе. В эту спокойную жизнь вторгся Борис. «Ты уверен, что Бадри хочет быть президентом? – спросил я его, прекрасно понимая, что Бадри президентом быть не хочет. «А куда он денется? Будет президентом!» – ответил Борис, мечтавший после провала на Украине о новой площадке для собственных игр. – А бизнесом он занимался? – Бизнес Бориса вообще не интересовал. Когда-то он осуществил блистательный проект – создал ЛогоВАЗ, получил монополию на продажу машин АвтоВАЗа, организовал серьезный бизнес по обслуживанию и продаже российских и иностранных машин. Всё остальное к бизнесу в буквальном смысле отношения уже не имело. «Аэрофлот», приобретенный Березовским, создал одни проблемы, так как эта фирма использовалась советским правительством для финансирования и прикрытия деятельности КГБ и советской разведки за границей. Поэтому, когда менеджеры Березовского во главе с Глушковым попытались поставить под свой контроль и деньги, и кадры этой компании, они – не сразу это поняв – вошли в серьезнейший конфликт с российскими спецслужбами. И именно это было первопричиной открытой кампании против Березовского и «Аэрофлота», начатой правоохранительными органами. Спецслужбы пытались отнять у Березовского именно «Аэрофлот». Деньги никого на самом деле не интересовали. Интересовало вторжение Березовского в сферы деятельности КГБ-ГРУ. Сегодня «Аэрофлот» снова под контролем российских спецслужб и выполняет привычные функции. Сибнефть бизнесом Березовского никогда не была. Абрамович с самого начала жестко настоял на том, чтобы Березовский никакого отношения к управлению компанией не имел, лишь получал дивиденды. Отчетности от Абрамовича Березовский тоже никогда не требовал. Просто жил как при коммунизме, получая от Абрамовича деньги, и горя не знал. Деловой деятельностью занимался партнер Березовского Бадри, с которым у Бориса всё было поровну. Борис даже приблизительно не знал, чем именно «поровну» они владеют. – Вы сейчас утрируете, конечно? – Да нет, нисколько. Борис жил как в песенке Окуджавы: «Каждый сам ему приносит и спасибо говорит», причем Березовский не всегда понимал, кто ему приносил, сколько именно и за что. Этим уже занимался Бадри. Однажды Борис мне позвонил со следующей просьбой: «Не мог бы ты мне составить справку: чем я владею». Я просто рот открыл. «Ты хочешь сказать, что не знаешь, чем владеешь?» Он ответил: «На самом деле не имею об этом вообще никакого представления. Я знаю об этом очень приблизительно, не конкретно. А мне нужно конкретно». Кажется, это было перед началом его судебного дела против Абрамовича. Мне тогда показалось, что это ну уж никак невозможно. При всей невовлеченности и неорганизованности Бориса, при всем его витании в облаках, трудно было представить, что он не знает, чем владеет. Но прошло время, и я понял, что это именно так. Я понял это после того, как оказалось, что со смертью Бадри Борис потерял всё, вообще всё, так как это всё было записано на Бадри (а Бадри умер без завещания, т. е. всё досталось жене Инне). Я понял это после того, как оказалось, что Борис «забыл» развестись со своей второй женой и жениться на Лене. И, когда я с естественной человеческой наивностью задал ему вопрос: «Ну как же такое могло случиться?» – он ответил: «Поверь, не было времени, абсолютно не доходили руки в эти мелочи вдаваться. Я просто не думал об этом...» Он действительно об этом не думал. Ни о том, что весь бизнес записан на Бадри и в случае его смерти всё достанется Инне; ни о том, что он не развелся со второй женой, соответственно – не женат на Лене (от которой у него двое детей), и на что Лена и дети будут жить, мало ли что – никому не было известно. Ни о чем об этом Борис не думал. Он жил не просто сегодняшним днем. Он жил сегодняшним часом, минутой, секундой. Он был абсолютным эгоистом, т. е. человеком, который думает только и исключительно о себе, причем на уровне ежесекундных чувств и ощущений. И если бы можно было ввести эталон эгоиста, им бы стал Борис Абрамович Березовский. – В жизни он был барином или демократом? – Березовский был либералом, но не был демократом. К народу он относился как к быдлу. Здесь я должен сделать две оговорки. Первая, что большинство российской политической элиты считает народ быдлом. Демократов в настоящем смысле слова в России очень мало. Вторая, что Борис никогда не говорил мне: «Я считаю народ быдлом». Думаю даже, что он говорил что-то прямо противоположное. Но мои наблюдения приводили меня к иным выводам. «Вот смотри, – рассказывал Борис. – Летит Путин куда-то там. Его уже ждут, почетный караул выстроен. Я прилетаю на своем самолете на полчаса раньше, на тот же аэродром. Спускаюсь по трапу. Иду вдоль караула. Караул отдает мне честь. Знаешь почему? Потому что я – Березовский!» Должность такая у него была: Березовский. И в сознании людей это была очень высокая должность – даже почетный караул честь отдавал. При этом в личном общении Борис был демократичен. Я помню, как во время полетов по странам СНГ в феврале-марте 1999 года на обеде в Душанбе, кажется, он предложил таджикской охране и обслуге сеть с нами за стол и присоединиться к нашему обеду. Те отказались, разумеется. Тем не менее Борис предложил им сесть за наш стол: ему было некомфортно, что мы сидим и едим, а они стоят по стойке смирно в углах комнаты. Я вообще считаю, что о человеке можно многое понять по тому, как он разговаривает с официантом в ресторане. Есть люди, для которых нахамить официанту в ресторане – неотъемлемая часть обеда. Борис хамом не был. Со своими сотрудниками в целом был вежлив, приветлив, но не всегда. Иногда, когда его что-то раздражало, мог и наорать. Я думаю, что к этому все довольно быстро привыкали. У меня лично с Борисом было бесчисленное количество больших и маленьких конфликтов. Состояние, когда я считал, что наши отношения закончены, было почти перманентным. – А бывали случаи, когда он признавал ошибку и извинялся? – В истории наших отношений он часто бывал не прав, и да, были случаи, когда он извинялся. Однажды, в очень критической ситуации в Грузии – то есть я был в Грузии, а Борис – в Лондоне, когда я наотрез отказался сделать то, на чем настаивал Борис, он впервые достаточно резко наорал на меня. При этом что-то у него тут же щелкнуло, он вдруг на полуслове прервался и сказал: «Юра, извини меня, пожалуйста, я абсолютно не прав, я не имел этого в виду, извини, я не имел права такое тебе говорить»... Больше мы никогда об этом не вспоминали. – Что случилось с двумя замками под Ниццей? Они все еще ему принадлежат? Писали во французской прессе, что их арестовывали, вывозили картины… – Я был только на одной вилле во Франции (про вторую я ничего не знаю). Там, в частности, праздновалось 55-летие Бориса. У меня с этого юбилея даже меню сохранилось. Знаете, у олигархов сложная система владения недвижимостью. У всех олигархов. И отнять нельзя, потому что формально – не твое. И доказать нельзя, что твое, – когда требуется. Официально невозможно было доказать, что у Березовского есть собственность. Вилла записана была на офшорную компанию, причем первой компанией владела, я думаю, вторая компания. Второй – третья. И так далее. Следы очень сильно запутывались. В конце этой цепочки очередная компания сдавала виллу в аренду, и Березовский там жил, причем французы, даже под давление российской генпрокуратуры, не в состоянии были доказать, что вилла куплена на незаконным путем нажитые деньги. Я помню какой-то разговор с Леной по поводу этой виллы, когда она сказала, что проблемы с нею никогда не закончатся. – Олигарх любил роскошь? – Борис был равнодушен к роскоши. Он, конечно, покупал дорогую недвижимость, самолет, яхту. Но это был стандартный джентльменский набор олигархов. Борис тут не сильно отличался – он просто был более на виду и под пристальным вниманием телекамер и правоохранительных органов. Но если Бадри, купив особняк, обустраивал его по своему вкусу, как восточный дворец, со скульптурами и сервизами, Березовского все это не волновало. Со дня покупки ничего не менялось. Стояла старая мебель, на полках были книги прежних владельцев. – Предметы искусства Березовский собирал? – Собирал, но не так, как собирают русские олигархи, выставка картин которых была недавно открыта в Москве. Сам я там не был – я в Москву не летаю – но мне рассказывали, что неплохую коллекцию собрал Петр Авен. По-моему, у Бориса было плохо со вкусом, и в искусстве он не разбирался. Конечно, в гостиной висел Шагал и еще что-то вполне известное. Но это было, скорее, для галочки. Я как-то спросил у Лены, что бы именно она хотела видеть на стенах своего дома. Она ответила: «Ван Гога, например». Но Ван Гога у Березовского не было. Ренуар был. – Любил ли он Елену? Любила ли его она? Вообще, насколько Березовского любили? И если любили – за деньги или бескорыстно? – Борис Елену, вне сомнений, любил, очень любил. При этом он считал, что ему можно всё, а ей – ничего. И она его любила и ревновала. Мне вообще было удивительно наблюдать этот странный союз. Я не знал, разумеется, что Борис не женат на Лене, и удивлялся, что она не подает на развод. При тех отношениях, которые были, жизнь ее с Борисом была бессмысленна и бесперспективна. Но это я говорю как историк, т. е. заглядывая на несколько лет вперед. Были люди, которые любили его бескорыстно. Мама, например. Я уверен, что первая жена Березовского любила его безотносительно отсутствия или наличия денег. А дальше – дальше трудно судить, потому что деньги уже стали фактором, и отделить Бориса от денег и провести чистый эксперимент было невозможно. Конечно, были люди, которые Бориса любили искренне, не из-за денег и не за деньги, например Юлий Дубов. – В ваших глазах, Березовский – злой или добрый гений? – Прежде всего, Березовский не гений. После статей Хинштейна или публикаций Никиты Чекулина (старшего) можно подумать, что Березовский – злой гений. Но это мнение служащих в ФСБ авторов. Про Хинштейна я уже рассказал. Про Чекулина тоже есть что рассказать, поскольку и он агент ФСБ, о чем свидетельствует его собственноручное заявление на эту тему, данное им в Лондоне под присягой и заверенное британским нотариусом. В Березовском было намного больше искреннего, человеческого и наивного, чем кажется по газетным публикациям. Если бы Березовский был таким, как его представляют, он был бы в Кремле, при деньгах, как Абрамович, Авен, Фридман и десятки других олигархов, у которых в жизни сложилось всё хорошо. Описывая личность Бориса, нельзя мыслить штампами и мерить его общечеловеческими стандартами: хороший был Березовский человек или плохой? Ну, давайте решим, что плохой. И что нам от этого станет про него что-то яснее? Не станет. Березовский был абсолютно аморален. Я об этом пишу даже не в осуждающем смысле, а для констатации физиологической особенности типа личности. Если бы можно было измерять человеческую аморальность и понадобилось бы ввести единицу аморальности, она называлась бы «один бер», и я сильно сомневаюсь, что нашлось бы много людей, которые бы дотягивали до единицы. Для Березовского само понятие морали отсутствовало. Он просто не знал и не понимал, что это такое, что должен и может испытывать человек, совершивший аморальный поступок. Соответственно, в связи с отсутствием у Бориса морали у него не возникало необходимости делить людей на плохих и хороших. Березовский искренне не понимал, что такое предательство или верность, честность или обман. Он родился с генетическим дефектом: у него были атрофированы определенные чувства. Абсолютно всё в своей жизни он измерял в «кайфах», а всё, что делал – это ловил кайф. Выпить бутылку вина «Шато Латур» – 1 кайф; пролететь на самолете из Лондона в Израиль – 10 кайфов. Пролететь на том же самолете по тому же маршруту, но вылететь поздно ночью и прилететь рано утром – так, чтобы всем провожающим, сопровождающим, встречающим и организаторам перелета было максимально неудобно и чтоб все ночь не спали, – это уже 15 кайфов. А 5 кайфов просто так на дороге не валяются. Провести ночь с девушкой – 50 кайфов. Поставить своего президента – 200 кайфов. Снять президента... До этого, правда, не дошло, но это тянуло бы кайфов на пятьсот, а то и на тысячу. |
| Юрий Фельштинский: Борис Березовский не мог покончить с собой из-за денег - он потерял их еще 5 лет назад... Известный историк Юрий Фельштинский после распада Советского Союза решил переключиться на современность и выбрал в качестве объекта исследования государственных деятелей: Анатолия Чубайса, Александра Волошина, Юрия Лужкова, Бориса Ельцина и Бориса Березовского. План заключался в том, чтобы один из них дал согласие сделать его своим биографом, допустив к «телу», архивам и документам. Случилось так, что сделать это согласился Березовский, и Фельштинский стал его политическим советником, к чьим рекомендациям, впрочем, Борис Абрамович не особо прислушивался. А зря. История современной России, да и жизнь самого Бориса Березовского могли бы пойти по совсем иному руслу. В откровенном интервью "Собеседнику" Юрий Георгиевич впервые открывает тайны Великого комбинатора. – Когда я в первый раз приехал к Березовскому в Дом приемов ЛогоВАЗа по Новокузнецкой, 40, я рассчитывал увидеть многочисленную команду влиятельного олигарха, некое подобие аппарата – т. е. какое-то количество людей, сидящих в офисах и выполняющих выданные им задания. Но ничего этого не было. Был один Борис Абрамович с двумя мобильными телефонами и обслугой: водителями, охраной и администраторами Дома приемов. При всем том ореоле могущественности и величия, витавшим над ним, оказалось, что структуры Березовского это всего лишь один человек – он сам. У него не было ничего, кроме каких-то денег, безудержной энергии и потрясающей работоспособности. Я никогда не мог понять, когда Березовский спит, и спит ли вообще. Он мог позвонить среди ночи с какими-то вопросами. Случалось, что и я звонил ему ночью, так как не всегда было ясно, в какой стране и в каком временном поясе он находится. И ни разу, даже когда я его будил, я не слышал в ответ: «Перезвони позже, я сейчас сплю». Он всегда сначала выслушивал. Понятия выходных и праздников тоже не было. Поздравление с Новым 2013-м годом пришло мне от него в 2 ночи по бостонскому времени, т. е. в 7 утра по лондонскому: ранним утром 1 января он уже не спал. 9 мая 2004 года я своим звонком разбудил Березовского. Я улетал утренним рейсом из Лондона в Бостон. Сидел в аэропорту, ждал посадки в самолет. В 7 утра по лондонскому – в Москве было уже 10 часов – по Би-би-си сообщили, что только что в Грозном во время парада Победы убит президент Ахмат Кадыров. Я позвонил на домашний Березовскому. Подошел управляющий лондонской виллы: «Борис Абрамович еще спит». – «Разбудите, сказал я. Передайте, что в Грозном только что убит президент Кадыров». – «Ой, – ответил управляющий. – Давайте вы ему это сами скажите». Я слышал, как управляющий сказал по громкой связи: «Борис Абрамович! Звонит Фельштинский. У него к вам срочное сообщение!» Борис взял трубку. Я сказал, чтобы он включил Би-би-си – в Грозном убили Кадырова. «Спасибо, спасибо тебе большое Юрочка!» – произнес сонный Борис. «За что же тут благодарить? Да ведь это не я его убил!». Но Борис уже разъединился, пошел включать телевизор. – Как вы приняли известие о кончине Бориса Абрамовича? – Я поймал себя на мысли, что это известие меня не удивило. Конечно, сейчас легко кидаться словами «я знал, я предчувствовал...». Знать я, разумеется, ничего не мог. А вот нехорошее предчувствие было. Борис не ответил на мой последний имейл, посланный где-то за неделю до смерти... Его новогоднее поздравление было удивительно теплым, и послано оно было впервые за все годы нашего знакомства. Он, безусловно, очень давно ходил по острию лезвия – играл с огнем, оправдывая это тем, что уже давно мог погибнуть – в 1994 году, например, когда на него было совершено покушение, и он чудом остался жив (был убит его водитель, которому взрывом оторвало голову, был ранен сам Борис и его телохранитель). Так вот, после этого случая Борис считал, что ему была подарена вторая жизнь, к которой теперь можно было относиться легко. И с тех самых пор он перестал чего-либо и кого-либо бояться и играл ва-банк. Я пытался объяснить Борису, что в противостоянии власти надо уметь жать на тормоза, что стратегически это осада, а не блицкриг. Но объяснять Борису что-либо всегда было сложно. Он считал, что знает всё лучше других. – Верите в официальную версию самоубийства? – У меня есть определенные сложности с тем, чтобы поверить в то, что Борис покончил с собой. Я, конечно, владею только той информацией, которая всем доступна: финансовые сложности, судебный иск Лены Березовской, проигрыш Абрамовичу в английском суде, очередное письмо, написанное В. В. Путину и даже какие-то поправки к завещанию, которые вроде бы делались за несколько дней до смерти. Я всё это знаю. Но поверить, что Борис решил сделать всем своим многочисленным врагам такой подарок – повеситься – мне трудно. Это поступок «хорошего» человека, а Борис «хорошим» не был. Самоубийство не вписывается в образ Бориса, даже если сделать скидку на депрессию. Юлий Дубов, старинный друг Березовского, очень точно сказал в одном из интервью: его убивали последние 13 лет. На самом деле дольше. Российские спецслужбы предъявили Борису первый счет в 1996 году. Скептикам, которые считают, что невозможно проводить операцию по устранению политического противника больше десятилетия, хочу напомнить, что точно так же, 13 лет – с 1927-го по 1940-й годы – готовилось и было осуществлено убийство Троцкого. А как именно Бориса подвели к тому моменту в его жизни, когда он оказался в петле, мы, может быть, никогда и не узнаем. А может, узнаем, как в случае с Троцким, лет через пятьдесят. – Аналогию с Троцким вы придумали как автор только что вышедшей 4-томной биографии Троцкого? – Вовсе нет. Аналогию с Троцким придумали профессионалы из КГБ-ФСБ. Есть такой журналист – Александр Хинштейн. Он сейчас депутат Думы. В 1989 году Хинштейн был завербован в качестве агента КГБ сотрудником 6-го (аналитического) отдела 5-го Управления КГБ Олегом Микаренковым. В годы перестройки в этом отделе была создана группа «контрпропаганды», задачей которой было продвижение в СМИ материалов в интересах КГБ. В 1980-е годы 6-м отделом руководил полковник Владимир Фадеевич Масленников, закончивший службу первым заместителем главы Центра общественных связей КГБ, созданного в 1990 году. Он и привел за собой «группу контрпропаганды», в составе которой был Микаренков. Следует отметить, что 6-й отдел 5-го Управления как таковой не являлся оперативным и не вел оперативной работы – не вербовал и не работал с агентурой. Это было разрешено в порядке исключения лишь офицерам указанной группы «контрпропаганды». 5-е Управление в конце 1980-х было переформировано в Управление «З» – «Защита конституционного строя». (Кажется, его еще именовали управление «К» – от слова «конституция».) Но функции отделов Управления «З» остались те же, что и у бывшего 5-го Управления: контроль за оппозицией, в частности – за оппозиционно настроенными депутатами Верховного совета СССР. (Советский Союз еще не рухнул тогда, и КГБ существовал в старом виде.) Так вот, в обязанности Хинштейна входила контрпропаганда в прессе, т. е. публикация нужных ФСБ материалов. В ноябре 1998 года Александр Литвиненко с группой товарищей выступил на пресс-конференции, организованной Березовским, с сенсационным заявлением о том, что ФСБ планировала убийство Березовского. Путин, которого все считали ставленником Березовского, был в тот момент руководителем ФСБ. (Только на самом деле он не был ставленником Березовского, но Борис об этом не знал.) Соответственно, после пресс-конференции ФСБ начала ту самую контрпропаганду, ради которой в группу Микаренкова вербовали людей типа Хинштейна. Самый сильный удар по Березовскому был запланирован на 20 января 1999 г.: публикация Хинштейном в «МК» записей разговоров Березовского (статья «Колпак для президента»). Одновременно, Хинштейн, глядя на Литвиненко, посчитал, что и ему пришло время перебежать к Березовскому. Переговоры велись через Вячеслава Аминова, заместителя Березовского по линии секретариата СНГ, с которым Хинштейн был хорошо знаком. Хинштейн запросил довольно много денег единовременно, несколько сотен тысяч долларов. Березовский дал предварительное согласие. Но в ответ попросил Хинштейна собственноручно написать ему заявление о приеме на работу. После долгих согласований с Аминовым и Березовским Хинштейн 24 декабря 1998 года написал заявление о приеме его «на должность референта главного советника Исполнительного секретариата СНГ на общественных началах» (Березовский был тогда исполнительным секретарем СНГ). Тем не менее договориться они не смогли. «Отдай назад документ!» – потребовал Хинштейн. «Не отдам!» – ответил находчивый Аминов, считая, что теперь в его руках есть бесценный компромат на Хинштейна. На следующий день ФСБ пришла к Аминову с обыском. Но документ не нашли, так как Аминов не хранил его дома. Тогда 20 января 1999 года Хинштейн опубликовал запланированную статью «Колпак президента» – о том, что Березовский, дескать, прослушивает президентскую семью. Понятно было, что всё ровно наоборот: что не Березовский записывает разговоры, а ФСБ записывает все разговоры Березовского, в том числе и с Татьяной Дьяченко. Но читателям «МК» разобраться в таких тонкостях было сложно. 8 апреля Хинштейн опубликовал в «МК» статью «Ледоруб Троцкого. Повторит ли Березовский судьбу невозвращенцев»: «Борис Абрамович не может не знать, где заканчивали жизнь его предшественники, известные невозвращенцы. Интересно, где находится сейчас легендарный ледоруб Троцкого?». 30 мая 1999 года Хинштейн выдал статью «Конец атамана»: «Троцкого убили ледорубом. Убили зверски... Пожалуй, это самая громкая ликвидация, проведенная по приказу Кремля. Недаром все участники чекистской операции были награждены орденами, а сам убийца – Рамон Меркадер – получил высокое звание Героя Советского Союза... Редакция выражает глубокую признательность Центральному архиву ФСБ России и Центру общественных связей ФСБ России за помощь при подготовке этого материала». Так Хинштейн неоднозначно намекал Березовскому, что его статьи, направленные против Бориса, пишутся под диктовку ФСБ. В феврале 2001 года Хинштейн в телепередаче «Секретные материалы», которую вел он сам, снова вспомнил о Березовском. Для участия в передаче он пригласил Вячеслава Никонова и Глеба Павловского. Ну о Павловском все и без меня знают, а Вячеслав Никонов – внук Вячеслава Молотова, сын секретаря партийной организации КГБ. Сам Никонов – высокопоставленный сотрудник ФСБ. Классная компания. Хинштейн в передаче цитировал себя же: «Когда-то два года назад, я написал в «МК»: «Борис Абрамович, вспомните про ледоруб Троцкого – российские спецслужбы долго запрягают, но быстро ездят». Быстро – не быстро, – но к 23 марта 2013 года доехали. – Так вы считаете, что Березовского убили? – Я по образованию историк. Я привык смотреть на события на расстоянии и во взаимосвязи. Интуитивно, мне кажется, необходимым протянуть ниточку расследования назад, к 2001 году, когда в Москве за организацию побега из Гематологического центра бывшего директора «Аэрофлота» и бывшего партнера Березовского Николая Глушкова был арестован Андрей Луговой. Глушков в тот момент был арестован и находился под следствием. По состоянию здоровья он был переведен в больницу. За организации (неудачную) побега Глушкова Луговой был приговорен к 14 месяцам тюрьмы. Я подозреваю, что Луговой в тюрьме не сидел, и вся история с побегом Глушкова была инсценирована для того, чтобы создать Луговому легенду, с помощью которой, «выйдя из тюрьмы», Луговой сблизится с проживавшими в Лондоне Литвиненко и Березовским. Так и произошло. С Андреем Луговым я познакомился тогда же, когда и с Литвиненко – в Москве в 1998 году. Нашу последнюю встречу я тоже помню очень хорошо: вечером 12 октября 2006 г. я случайно встретил Лугового с незнакомым мне человеком на Пикадилли, в центре Лондона. Мы остановились и проговорили несколько минут. Только позже выяснилось, что незнакомым мне человеком был Дмитрий Ковтун. Для того чтобы прийти к выводу о том, что Луговой был задействован в операции ФСБ по отравлению Литвиненко, не нужно расследовать историю убийства Литвиненко. Достаточно посмотреть на то, кем был формально и профессионально Луговой до 23 ноября 2006 г. (когда Литвиненко умер) и кем он стал после. До 23 ноября Луговой – бывший офицер КГБ-ФСБ; бывший начальник охраны Бориса Березовского; уголовник, приговоренный к 14 месяцам тюрьмы за организацию побега Глушкова, партнера беглого олигарха Березовского, проживающего в Лондоне и обвиненного российской прокуратурой в многочисленных экономических преступлениях. Понятно, что если Луговой не имеет никакого отношения к операции по устранению Литвиненко, а версия Скотланд-Ярда – результат недоразумения, то российским правоохранительным органам и спецслужбам, уже много лет сводящим счеты с Березовским и всем его окружением, оставалось бы только злорадствовать: бывший охранник Березовского заподозрен английскими следователями в причастности к убийству сотрудника Березовского Литвиненко. Можно даже пофантазировать и предположить, что российское правосудие, не отличающееся особой щепетильностью, могло бы попросту арестовать Лугового в Москве и получить от него признательные показания о том, что он отравил Литвиненко по приказу своего бывшего шефа Березовского. Лугового бы как рецидивиста снова посадили бы в тюрьму, теперь уже за убийство Литвиненко. Березовского – запросили бы из Лондона в Москву, но не на основании обвинений генпрокуратуры России в экономических преступлениях, что само по себе было сомнительно, а как заказчика убийства британского подданного Литвиненко. И зайцы были бы убиты все: и Литвиненко мертв, и Березовский выдан, и бывший его охранник Луговой снова в тюрьме, и истинные участники операции по устранению Литвиненко – сотрудники ФСБ – вне подозрений. Так было бы, если бы Луговой не был действующим офицером ФСБ и не имел бы отношения к убийству Литвиненко. Вместо этого «уголовника» Лугового, заподозренного британской полицией в причастности к убийству, почему-то делают членом Госдумы. В его распоряжение предоставляют все российские информационные ресурсы – центральное телевидение, газеты, радио, – чтобы он в прямом эфире по всем основным российским каналам сообщал всему миру о том, что он не убивал Литвиненко (хотя, будем откровенны, если он действительно не убивал Литвиненко, за что Луговому столько внимания и почета?). Что уж совсем интересно, Луговой буквально в считанные дни оказывается хозяином целой сети частных охранных фирм, лицензии на работу которых выдает ФСБ, и очевидно, что бывшему уголовнику и пособнику Березовского такая лицензия по определению выдана быть не может. Иными словами, российское правительство и российская ФСБ делают все от себя зависящее, чтобы показать и доказать (всему миру), что Луговой является ценнейшим сотрудником центрального аппарата ФСБ, которого Москва никогда не сдаст (как не сдала она убийц бывшего президента Чечни Яндарбиева, пойманных и осужденных в Катаре, но возвращенных по настоянию российского правительства в Москву). Так вот, отравление Литвиненко было первым этапом операции по ликвидации Березовского. Потому что устранять Березовского, не убив предварительно Литвиненко, абсолютно контрпродуктивно: в этом случае Литвиненко до конца своих дней ежедневно будет давать мировой прессе интервью, что Березовского «замочил Путин». Представьте себе на секунду, что Литвиненко сегодня жив-здоров. Да вы будете каждые 15 минут вздрагивать от очередного интервью, в котором Литвиненко доступно и доходчиво объясняет, что «Путин замочил Березовского в сортире», поскольку ванная комната в особняке, где нашли мертвым Березовского, это ведь по-простому говоря – сортир. Второй этап операции – устранение Бадри, потому что на Бадри, как неоднократно заявлял сам Березовский и как хорошо было известно в Москве, были записаны все активы Березовского. После кончины Бадри в феврале 2008 г. – официально от сердечного приступа – Березовский действительно остался без денег. А вот дальше обедневшего Березовского, распустившего свою охрану, продавшего свой особняк, переехавшего в дом своей бывшей жены, не приспособленный для жизни Березовского с точки зрения охраны, можно было взять голыми руками. – Можете вспомнить случай, когда вы Березовскому дали совет, а он не послушался? – Проще перечислить, когда он моих советов слушался. Весной 1999 года, когда стало ясно, что Березовский, Волошин и Абрамович (справедливости ради следует включить в этот список Юмашева с Дьяченко) наметили следующим президентом Путина, я написал Борису меморандум. Там были буквально такие строчки: «Уважаемый Борис Абрамович! Вы сошли с ума. Вы сгниете вместе с Бадри в камере, в которую вас посадит Путин, как только станет президентом». Мне было очевидно, что, если президентом станет бывший директор ФСБ и бывший офицер КГБ, Березовского, конечно же, посадят, поскольку при директоре ФСБ Путине был посажен, например, многолетний сотрудник Березовского Литвиненко. То, что Путин действует не в интересах Березовского, не замечать мог только Березовский. После этого меморандума Борис перестал со мною общаться. Я жил в тот период в Москве с женой и детьми (впервые после 1978 года, когда я эмигрировал в Америку). Мы планировали быть в Москве долго. Но теперь получалось, что отношения с Березовским закончены. В Москве оставаться было бессмысленно. Мы взяли билеты в Бостон на 2 июня. 1 июня я приехал в Дом приемов и передал Борису через администратора записку, что завтра в 6 утра улетаю в США. Уже после полуночи позвонили из Дома приемов: «Борис Абрамович просит вас к нему заехать». Я поехал на Новокузнецкую. – Так ты решил вернуться в США... Послушай, я очень хорошо к тебе отношусь. Мне с тобой комфортно, и я считал бы, что ты можешь мне быть очень полезен. Нам предстоит сложный год – парламентские и президентские выборы. Но ты слишком долго жил в эмиграции. Ты не понимаешь, какие изменения произошли за последние годы в этой стране. Это другая страна, не та, из которой ты уезжал. Есть вещи, которые ты не понимаешь, а у меня нет времени тебе их объяснять. – Борис Абрамович, если можно, давайте говорить конкретней. Иначе мне сложно. Вы можете привести один наиболее вопиющий пример, доказывающий, что я не понимаю происходящих сегодня в России событий. – «Один вопиющий» я тебе сейчас приведу: ты помнишь свой меморандум про Путина. – Наизусть. Могу повторить. – Юра, Путин мой друг. Я знаю его 10 лет. Юра, ты мне про моего друга написал, что он меня посадит, когда придет к власти. Скажи, насколько нужно не понимать ничего в том, что здесь происходит, чтобы такое написать? – Борис Абрамович! Я всю жизнь изучаю это страну. Это моя специальность. Я не знаю, сколько лет вы дружите с Путиным. Но я точно знаю, что это не имеет значение для человека, который всю свою сознательную жизнь работал на КГБ. И его верность системе, в которой он работал и работает, перевесит любые дружеские отношения. Он забудет о том, что вы его друг, в день, когда станет президентом. Он будет лоялен не вам, а системе. – И вы оказались правы… – Да. Но ведь суть в другом. Я же не погоду на завтра предсказываю. Я пытаюсь как бы заглянуть в будущее – на год, пять, десять лет вперед. Некоторые мои прогнозы сбывались через годы. В сентябре 2000 года я написал Березовскому меморандум с просьбой объяснить Волошину, что всё, что он делает, это расчищает площадку для Сергея Иванова (которого назначили руководителем Администрации президента в декабре 2011 года). Березовского тоже можно понять. Весна 1999 года. Он только что расправился с Примаковым, которого сняли, он сумел добиться аннулирования ордера на свой арест, который был выдан генпрокуратурой. Распущен экономический отдел ФСБ, занимавшийся сбором экономической информации для шантажа бизнесменов. «Друг Путин» – не Лужков, не Примаков, не Зюганов – буквально завтра станет президентом. И на этом фоне я пишу ему, Березовскому, что Путин его посадит. Действительно, в июне 1999 года это звучит как бред. Потом, уже в Лондоне, в эмиграции, Борис мне скажет: «Юра, да если бы я в 1999 году понимал, что такое Путин, я бы костьми лег и Путин бы президентом не стал! Но я ведь этого не понимал. Я вообще хотел Аксененко президентом делать. Меня Волошин обманул». Это правда. 17 мая 1999 г. Геннадий Селезнев уже объявил в Думе о том, что президент просит рассмотреть кандидатуру Николая Аксененко на пост премьер-министра России. Кандидатура эта лоббировалась, в том числе Березовским, причем Волошин был категорически против, но Березовский настоял на своем. Документ с курьером уже отправили в Думу, дабы депутаты голосовали за Аксененко. Березовскому бы в этот момент от Волошина не отходить, на всякий случай – пока голосование в Думе не закончится. Но Березовский, как всегда, куда-то спешил. А чего ждать? Он же уже «убедил» Волошина сделать президентом Аксененко? Они уже обо всем договорились! Березовский улетел по делам, а Волошин тут же переиграл Аксененко на Степашина. Ну потом Волошину пришлось переигрывать Степашина на Путина. Но это было потом. Две очевидные угрозы я видел (и о них я Бориса предупреждал) – политическая со стороны коммунистов и реальная, практическая со стороны российских спецслужб. Но удар был нанесен именно там, где Борис его не ждал. Удар был нанесен «друзьями» и членами его же команды – Волошиным и Абрамовичем. А такие удары всегда самые неожиданные, коварные, болезненные, обидные. В аппарат управления президента, во власть Волошина втащил Березовский. То есть вроде бы Волошин должен был быть Березовскому обязан. Проблема была в том, что кремлевская команда, прежде всего Волошин и Абрамович, с 1998 года очень тяготились Березовским. Волошин и Абрамович работали не высовываясь и никого не раздражая. Абрамовича даже в лицо никто не знал. Ни одной фотографии опубликовано тогда еще не было. Березовский же не слезал с экранов. В команде Борис отвечал за пиар, но абсолютно искренно считал себя самым важным винтиком сложной кремлевской машины. Он был уверен, что без него команда не справится, а потому не рискнет без него остаться. Уверенность Березовского в собственной незаурядности и необходимости основывалась на блистательной президентской кампании 1996 года, когда Ельцин с рейтингом 3–5% прошел через предвыборную кампанию и стал законно избранным президентом. Затем Березовский придумал не менее гениальную схему: создание партии одноразового использования, опирающейся на поддержку губернаторов и других руководителей субъектов Российской федерации. И когда ко всеобщему удивлению созданное Березовским «Единство» победило на парламентских выборах, даже Волошин втянул голову в плечи: опять Березовский прав оказался. Тем не менее постоянные и столь же неуместные (с точки зрения Волошина и Абрамовича) пресс-конференции Березовского очевидным образом мешали работе кремлевской команды. Волошин и Абрамович терпели Бориса всё с большим и большим трудом. Раздражение нарастало. Березовскому казалось, что он своего добивается уговорами. А Волошин считал, что Березовский на него давит, заставляя принимать решения, с которыми Волошин не согласен. А этого Волошин очень не любил и не прощал. Волошин вообще был человек злопамятный и мстительный. Если смотреть на происходившее глазами Абрамовича, то, посудите сами: один раз Борис помог ему фирму организовать (Сибнефть) и с тех пор получает 50% дивидендов, ни хрена не делая. Плюс половиной акций владеет. Это справедливо разве? Березовский считал, что – да, справедливо. Абрамович – что нет (но молчал до поры до времени). После того как Путин стал президентом, Борису позвонил Волошин с просьбой отдать ОРТ государству. Здесь тоже есть две правды. С точки зрения Березовского, государство пыталось отнять у него любимую его игрушку и одновременно – мощнейший инструмент влияния и давления – ОРТ. С точки зрения Волошина и Путина, Березовского благородно попросили продать за вполне круглую сумму то, во что ему дали поиграться в период 1995–2000 годов. Но теперь игры были закончены, президентские и парламентские баталии были уже позади, и игрушку нужно было вернуть исконному владельцу – государству. Тем более что тут как раз «очень вовремя» утонула подводная лодка «Курск», и Березовский решил показать, кто в доме хозяин и покритиковать Путина. В конце концов пришла очередь Путина показать, кто же все-таки в доме хозяин. Сначала с Березовским разговаривали вежливо, в том числе и Путин. Затем Волошин позвонил Березовскому и сказал усталым голосом: «Борис, я тебе обещаю, если ты не продашь ОРТ, я лично тебя посажу». – Березовский поверил? – Березовский поверил Волошину, потому что ранее Волошин в аналогичной ситуации посадил Гусинского. Дело в том, что, когда шла парламентская гонка и Гусинский (не бескорыстно, разумеется) играл на стороне Лужкова – Примакова, Волошин предложил ему переметнуться на сторону Ельцина, «Единства» и Путина. Гусинский отказался, так как взял на себя определенные обязательства в обмен на очень большие деньги. Тогда Волошин сказал Гусинскому, что когда Путин победит, они посадят Гусинского и разгромят его империю. Я помню, как встречался в Англии с Сергеем Зверевым и предложил ему помирить Гусинского с Березовским. «Проблема не в нас,– сказал Зверев. – Проблема в Березовском». Я прилетел к Борису в Москву, пересказал разговор со Зверевым. «Смотри, – ответил Борис, внимательно меня выслушав. – Если Зверев приползет к Волошину на коленях и попросит у него прощения, Волошин, может быть, его простит, и то я не уверен. Я лично не хотел бы сажать Гусинского. Но если понадобится, я его посажу». Когда Путин (с Волошиным) пришли к власти и посадили Гусинского, взбешенный Березовский вбежал в кабинет президента России: «Володя, вы что делаете? Вы что с ума сошли? Зачем вы арестовали Гусинского?» – «Постой, ты же сам говорил: придем к власти – посадим Гусинского!» – произнес невозмутимо Путин. «Ну я же не буквально имел в виду!» – взвыл Березовский. «Боря, извини, значит, мы тебя неправильно поняли», – ответил Владимир Владимирович и оставил Гусинского в камере. Так что, да, Березовский поверил Волошину и продал ОРТ, тем более что у Березовского уже сидел в этот момент заложник – бывший директор «Аэрофлота» Николай Глушков. Борису обещали, что, если он продаст ОРТ, Глушкова выпустят. Борис продал ОРТ, а Глушков остался сидеть. Волошин действовал согласно своим убеждениям. Дело в том, что Волошин – государственник, т. е. человек, считающий, что всё, что хорошо для государства, – хорошо. Поэтому забрать ОРТ у Березовского в пользу государства – абсолютно необходимо. «Бадри, – спросил у своего друга Березовский, – что бы ты сделал в первую очередь, если бы стал президентом России?» – «Отнял бы у тебя ОРТ», – ответил Бадри. Абсолютно всем было очевидно, что ОРТ под контролем Березовского – абсурд. Разумеется, между Путиным и Березовским были и политические расхождения. Путин тоже государственник, и это та причина, по которой он много лет без проблем работал с Волошиным. Березовский считал, что ограничивать людей нужно по минимуму, запрещая лишь то, что необходимо запретить. Путин считал, что ограничивать нужно по максимуму, разрешая только то, что запретить невозможно. Разумеется, система взглядов отражала личность политиков. Путин пришел из КГБ, где привыкли осуществлять жесткий контроль и бить дубиной по голове. Для Березовского политика заключалась в сеансе одновременной игры в шахматы на многих досках. В шахматах побеждает тот, кто сильнее. Всё остальное не важно. Не важно, сидит ли твой противник в кителе генерала ФСБ или в боксерской форме. Не важно, является ли он членом Измайловской или чеченской ОПГ. Не важно даже богат он или беден. Он всё равно проиграет, если ты играешь сильнее. Именно на таком поле и планировал играть Березовский. (Кстати, в шахматы Березовский не играл.) И вот, вместо шахматного поля, так аккуратно выстриженного Березовским во время парламентской кампании 1999 года, когда Березовский облетел на своем самолете всех губернаторов и договорился с ними о поддержке «Единства» и Путина в обмен на ельцинскую вольницу – «возьмите столько власти, сколько можете удержать», – Волошин с Путиным выдали указ о создании семи федеральных округов. Вместо Березовского, который и далее планировал быть вечным посредником между руководителями субъектов (их 89!) и президентом, Путин и Волошин назначили посредниками семь чиновников, в основном из силовых ведомств, оставив Березовского не у дел. А Березовский в глазах руководителей субъектов оказался мелким жуликом, обманувшим губернаторов и республиканских президентов. Путин с Волошиным им ведь ничего не обещали! Это Березовский обещал! – Почему Абрамович сохранил отношения с Путиным, а Березовский стал его врагом? У Сибнефти была неформальная функция: финансирование президентских выборов и других кремлевских проектов. Ирония заключалась в том, что Березовский, тратя деньги Абрамовича на борьбу с Путиным во время президентской кампании 2004 года, одновременно по линии Сибнефти, где он оставался партнером, оплачивал расходы по проведению президентской кампании Путина. Так что Сибнефть в результате финансировала и кампанию Путина, и кампанию против Путина. Потому что по договору все расходы на президентские выборы Березовский и Абрамович покрывали из дивидендов 50 на 50. Функция Березовского, как совладельца ОРТ и Сибнефти, заключалась в поддержке Кремля и президента, а не в борьбе с ними. В этом смысле не Путин – Абрамович – Волошин предали Березовского, а Березовский возомнил себя выше президента (и всей своей команды) и нарушил правила игры, которые в свое время придумал сам и которым следовал, пока они его устраивали. С точки зрения Путина и его команды то, что совершил Березовский, было, безусловно, изменой. – Президентские кампании 1996-го и 2000 годов это пример успешных «операций» Березовского. А что относится к очевидным поражениям? – Березовский, как оказалось, мог побеждать только тогда, когда вектор его действий совпадал с вектором движения власти или по крайней мере этой власти не противостоял. Он смог подтолкнуть остановившийся президентский локомотив в 1996 году; он переиграл Примакова – Лужкова на парламентских выборах 1999 года. Затем Путин стал президентом уже по инерции – после новогодней отставки Ельцина против и. о. президента играть на российском политическом поле было сложно. Теперь Березовский искренне считал, что он обладает сверхъестественным талантом в деле организации президентских выборов. Но оказалось, что как независимый игрок Березовский бессилен. Он поучаствовал в Оранжевой революции на Украине. И хотя революция победила, Ющенко стал президентом, а Тимошенко – премьер-министром, для Березовского эти победы оказались выброшенными на ветер деньгами, так как самого Березовского победители на Украину не впустили, считая, что это то же самое, как пустить козу в огород. Тогда Борис заставил своего партнера по бизнесу Бадри Патаркацишвили выставиться на президентских выборах в Грузии против Саакашвили. Неискушенный в политике Бадри, разумеется, проиграл. Поражением Бадри в Грузии Березовский был очень огорчен, говорил мне, что дня три после проигрыша пребывал в депрессии – так хотелось ему получить новую песочницу для игры. Борис считал, что выборы провалил Бадри. А Бадри больше всего на свете хотел спокойно жить хоть в Грузии, хоть за границей, пить дорогое вино и наслаждаться жизнью. И не хотел участвовать в этой ненужной и непонятной ему политической борьбе. В эту спокойную жизнь вторгся Борис. «Ты уверен, что Бадри хочет быть президентом? – спросил я его, прекрасно понимая, что Бадри президентом быть не хочет. «А куда он денется? Будет президентом!» – ответил Борис, мечтавший после провала на Украине о новой площадке для собственных игр. – А бизнесом он занимался? – Бизнес Бориса вообще не интересовал. Когда-то он осуществил блистательный проект – создал ЛогоВАЗ, получил монополию на продажу машин АвтоВАЗа, организовал серьезный бизнес по обслуживанию и продаже российских и иностранных машин. Всё остальное к бизнесу в буквальном смысле отношения уже не имело. «Аэрофлот», приобретенный Березовским, создал одни проблемы, так как эта фирма использовалась советским правительством для финансирования и прикрытия деятельности КГБ и советской разведки за границей. Поэтому, когда менеджеры Березовского во главе с Глушковым попытались поставить под свой контроль и деньги, и кадры этой компании, они – не сразу это поняв – вошли в серьезнейший конфликт с российскими спецслужбами. И именно это было первопричиной открытой кампании против Березовского и «Аэрофлота», начатой правоохранительными органами. Спецслужбы пытались отнять у Березовского именно «Аэрофлот». Деньги никого на самом деле не интересовали. Интересовало вторжение Березовского в сферы деятельности КГБ-ГРУ. Сегодня «Аэрофлот» снова под контролем российских спецслужб и выполняет привычные функции. Сибнефть бизнесом Березовского никогда не была. Абрамович с самого начала жестко настоял на том, чтобы Березовский никакого отношения к управлению компанией не имел, лишь получал дивиденды. Отчетности от Абрамовича Березовский тоже никогда не требовал. Просто жил как при коммунизме, получая от Абрамовича деньги, и горя не знал. Деловой деятельностью занимался партнер Березовского Бадри, с которым у Бориса всё было поровну. Борис даже приблизительно не знал, чем именно «поровну» они владеют. – Вы сейчас утрируете, конечно? – Да нет, нисколько. Борис жил как в песенке Окуджавы: «Каждый сам ему приносит и спасибо говорит», причем Березовский не всегда понимал, кто ему приносил, сколько именно и за что. Этим уже занимался Бадри. Однажды Борис мне позвонил со следующей просьбой: «Не мог бы ты мне составить справку: чем я владею». Я просто рот открыл. «Ты хочешь сказать, что не знаешь, чем владеешь?» Он ответил: «На самом деле не имею об этом вообще никакого представления. Я знаю об этом очень приблизительно, не конкретно. А мне нужно конкретно». Кажется, это было перед началом его судебного дела против Абрамовича. Мне тогда показалось, что это ну уж никак невозможно. При всей невовлеченности и неорганизованности Бориса, при всем его витании в облаках, трудно было представить, что он не знает, чем владеет. Но прошло время, и я понял, что это именно так. Я понял это после того, как оказалось, что со смертью Бадри Борис потерял всё, вообще всё, так как это всё было записано на Бадри (а Бадри умер без завещания, т. е. всё досталось жене Инне). Я понял это после того, как оказалось, что Борис «забыл» развестись со своей второй женой и жениться на Лене. И, когда я с естественной человеческой наивностью задал ему вопрос: «Ну как же такое могло случиться?» – он ответил: «Поверь, не было времени, абсолютно не доходили руки в эти мелочи вдаваться. Я просто не думал об этом...» Он действительно об этом не думал. Ни о том, что весь бизнес записан на Бадри и в случае его смерти всё достанется Инне; ни о том, что он не развелся со второй женой, соответственно – не женат на Лене (от которой у него двое детей), и на что Лена и дети будут жить, мало ли что – никому не было известно. Ни о чем об этом Борис не думал. Он жил не просто сегодняшним днем. Он жил сегодняшним часом, минутой, секундой. Он был абсолютным эгоистом, т. е. человеком, который думает только и исключительно о себе, причем на уровне ежесекундных чувств и ощущений. И если бы можно было ввести эталон эгоиста, им бы стал Борис Абрамович Березовский. – В жизни он был барином или демократом? – Березовский был либералом, но не был демократом. К народу он относился как к быдлу. Здесь я должен сделать две оговорки. Первая, что большинство российской политической элиты считает народ быдлом. Демократов в настоящем смысле слова в России очень мало. Вторая, что Борис никогда не говорил мне: «Я считаю народ быдлом». Думаю даже, что он говорил что-то прямо противоположное. Но мои наблюдения приводили меня к иным выводам. «Вот смотри, – рассказывал Борис. – Летит Путин куда-то там. Его уже ждут, почетный караул выстроен. Я прилетаю на своем самолете на полчаса раньше, на тот же аэродром. Спускаюсь по трапу. Иду вдоль караула. Караул отдает мне честь. Знаешь почему? Потому что я – Березовский!» Должность такая у него была: Березовский. И в сознании людей это была очень высокая должность – даже почетный караул честь отдавал. При этом в личном общении Борис был демократичен. Я помню, как во время полетов по странам СНГ в феврале-марте 1999 года на обеде в Душанбе, кажется, он предложил таджикской охране и обслуге сеть с нами за стол и присоединиться к нашему обеду. Те отказались, разумеется. Тем не менее Борис предложил им сесть за наш стол: ему было некомфортно, что мы сидим и едим, а они стоят по стойке смирно в углах комнаты. Я вообще считаю, что о человеке можно многое понять по тому, как он разговаривает с официантом в ресторане. Есть люди, для которых нахамить официанту в ресторане – неотъемлемая часть обеда. Борис хамом не был. Со своими сотрудниками в целом был вежлив, приветлив, но не всегда. Иногда, когда его что-то раздражало, мог и наорать. Я думаю, что к этому все довольно быстро привыкали. У меня лично с Борисом было бесчисленное количество больших и маленьких конфликтов. Состояние, когда я считал, что наши отношения закончены, было почти перманентным. – А бывали случаи, когда он признавал ошибку и извинялся? – В истории наших отношений он часто бывал не прав, и да, были случаи, когда он извинялся. Однажды, в очень критической ситуации в Грузии – то есть я был в Грузии, а Борис – в Лондоне, когда я наотрез отказался сделать то, на чем настаивал Борис, он впервые достаточно резко наорал на меня. При этом что-то у него тут же щелкнуло, он вдруг на полуслове прервался и сказал: «Юра, извини меня, пожалуйста, я абсолютно не прав, я не имел этого в виду, извини, я не имел права такое тебе говорить»... Больше мы никогда об этом не вспоминали. – Что случилось с двумя замками под Ниццей? Они все еще ему принадлежат? Писали во французской прессе, что их арестовывали, вывозили картины… – Я был только на одной вилле во Франции (про вторую я ничего не знаю). Там, в частности, праздновалось 55-летие Бориса. У меня с этого юбилея даже меню сохранилось. Знаете, у олигархов сложная система владения недвижимостью. У всех олигархов. И отнять нельзя, потому что формально – не твое. И доказать нельзя, что твое, – когда требуется. Официально невозможно было доказать, что у Березовского есть собственность. Вилла записана была на офшорную компанию, причем первой компанией владела, я думаю, вторая компания. Второй – третья. И так далее. Следы очень сильно запутывались. В конце этой цепочки очередная компания сдавала виллу в аренду, и Березовский там жил, причем французы, даже под давление российской генпрокуратуры, не в состоянии были доказать, что вилла куплена на незаконным путем нажитые деньги. Я помню какой-то разговор с Леной по поводу этой виллы, когда она сказала, что проблемы с нею никогда не закончатся. – Олигарх любил роскошь? – Борис был равнодушен к роскоши. Он, конечно, покупал дорогую недвижимость, самолет, яхту. Но это был стандартный джентльменский набор олигархов. Борис тут не сильно отличался – он просто был более на виду и под пристальным вниманием телекамер и правоохранительных органов. Но если Бадри, купив особняк, обустраивал его по своему вкусу, как восточный дворец, со скульптурами и сервизами, Березовского все это не волновало. Со дня покупки ничего не менялось. Стояла старая мебель, на полках были книги прежних владельцев. – Предметы искусства Березовский собирал? – Собирал, но не так, как собирают русские олигархи, выставка картин которых была недавно открыта в Москве. Сам я там не был – я в Москву не летаю – но мне рассказывали, что неплохую коллекцию собрал Петр Авен. По-моему, у Бориса было плохо со вкусом, и в искусстве он не разбирался. Конечно, в гостиной висел Шагал и еще что-то вполне известное. Но это было, скорее, для галочки. Я как-то спросил у Лены, что бы именно она хотела видеть на стенах своего дома. Она ответила: «Ван Гога, например». Но Ван Гога у Березовского не было. Ренуар был. – Любил ли он Елену? Любила ли его она? Вообще, насколько Березовского любили? И если любили – за деньги или бескорыстно? – Борис Елену, вне сомнений, любил, очень любил. При этом он считал, что ему можно всё, а ей – ничего. И она его любила и ревновала. Мне вообще было удивительно наблюдать этот странный союз. Я не знал, разумеется, что Борис не женат на Лене, и удивлялся, что она не подает на развод. При тех отношениях, которые были, жизнь ее с Борисом была бессмысленна и бесперспективна. Но это я говорю как историк, т. е. заглядывая на несколько лет вперед. Были люди, которые любили его бескорыстно. Мама, например. Я уверен, что первая жена Березовского любила его безотносительно отсутствия или наличия денег. А дальше – дальше трудно судить, потому что деньги уже стали фактором, и отделить Бориса от денег и провести чистый эксперимент было невозможно. Конечно, были люди, которые Бориса любили искренне, не из-за денег и не за деньги, например Юлий Дубов. – В ваших глазах, Березовский – злой или добрый гений? – Прежде всего, Березовский не гений. После статей Хинштейна или публикаций Никиты Чекулина (старшего) можно подумать, что Березовский – злой гений. Но это мнение служащих в ФСБ авторов. Про Хинштейна я уже рассказал. Про Чекулина тоже есть что рассказать, поскольку и он агент ФСБ, о чем свидетельствует его собственноручное заявление на эту тему, данное им в Лондоне под присягой и заверенное британским нотариусом. В Березовском было намного больше искреннего, человеческого и наивного, чем кажется по газетным публикациям. Если бы Березовский был таким, как его представляют, он был бы в Кремле, при деньгах, как Абрамович, Авен, Фридман и десятки других олигархов, у которых в жизни сложилось всё хорошо. Описывая личность Бориса, нельзя мыслить штампами и мерить его общечеловеческими стандартами: хороший был Березовский человек или плохой? Ну, давайте решим, что плохой. И что нам от этого станет про него что-то яснее? Не станет. Березовский был абсолютно аморален. Я об этом пишу даже не в осуждающем смысле, а для констатации физиологической особенности типа личности. Если бы можно было измерять человеческую аморальность и понадобилось бы ввести единицу аморальности, она называлась бы «один бер», и я сильно сомневаюсь, что нашлось бы много людей, которые бы дотягивали до единицы. Для Березовского само понятие морали отсутствовало. Он просто не знал и не понимал, что это такое, что должен и может испытывать человек, совершивший аморальный поступок. Соответственно, в связи с отсутствием у Бориса морали у него не возникало необходимости делить людей на плохих и хороших. Березовский искренне не понимал, что такое предательство или верность, честность или обман. Он родился с генетическим дефектом: у него были атрофированы определенные чувства. Абсолютно всё в своей жизни он измерял в «кайфах», а всё, что делал – это ловил кайф. Выпить бутылку вина «Шато Латур» – 1 кайф; пролететь на самолете из Лондона в Израиль – 10 кайфов. Пролететь на том же самолете по тому же маршруту, но вылететь поздно ночью и прилететь рано утром – так, чтобы всем провожающим, сопровождающим, встречающим и организаторам перелета было максимально неудобно и чтоб все ночь не спали, – это уже 15 кайфов. А 5 кайфов просто так на дороге не валяются. Провести ночь с девушкой – 50 кайфов. Поставить своего президента – 200 кайфов. Снять президента... До этого, правда, не дошло, но это тянуло бы кайфов на пятьсот, а то и на тысячу. Источник: http://ruscesar.livejournal.com/670367.html | |
| Просмотров: 2255 | Метки: | Рейтинг: 0.0/0 | наверх |
| Метки: |
| Всего комментариев: 0 | |
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]
[ Регистрация | Вход ]
Некоторые статьи из «Чтива» на горизонте в случайном порядке.
|
|
|
|
Основные разделы.
Главная 
Осколки Неба Музыка кино Редкости СуперХоккей Николай Парфенюк Андрей Мисин
Дореволюционная Россия в цвете Треки из нашей кинофантастики Чтиво Советское кино
Советская мультипликация Интернет Поиск & метки Гостевая Обратная связь
Один трек из коллекции
Осколки Неба Музыка кино Редкости СуперХоккей Николай Парфенюк Андрей МисинДореволюционная Россия в цвете
Треки из нашей кинофантастики Чтиво Советское киноСоветская мультипликация
Интернет Поиск & метки Гостевая Обратная связь Один трек из коллекции 
Портрет Александра III. Автор: Куликов Иван Семенович (1875 - 1941).
Томас Reynolds Lamont, At the pawnbroker. В ломбарде.
Италия, Рим, 1958, голосуйте за коммунистов. Когда-то было и так..
Так вот откуда ноги растут! Цитата: Угадайте, что за избушка на фото? Думаете, избушка Бабы Яги из сказок - на курьих ножках? Оказывается, это старинная шведская изба. Строили их именно так. Скандинавы нам куда ближе, чем кажется некоторым историкам.
1930 год. Чикаго. Танцевальный марафон. Последние четыре пары. (Подробнее см. комментарии).
Советские солдаты и детвора у Оперного театра. Одесса 1944-2012. Проект Сергея Ларенкова «Связь времён».
|
|---|
| ||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
|
|
|---|
|
|---|
 Сделано в Тюмени. «Два года я водил своих детей в престижную гимназию. Два года подряд мне рвало глаз дикое несоответствие внутреннего мира и внешнего содержания двора гимназии. Голым серым задом к школьникам стояло страшное непонятное здание..» (Подробнее читайте по ссылке «источник»). |
| ||||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
|
|
|---|
... к огромному сожалению, этот ансамбль не достиг тех вершин, которых заслуживал и сейчас их диски являются украшением коллекции лишь истинных любителей британской сцены рубежа 60-х-70-х годов.
И это несмотря на то, что почти все участники в дальнейшей карьере смогли принять участие во многих гораздо более известных группах..
Группа выпустила всего два альбома. Особенно сильным и стильным получился второй, 1970-го года, альбом "Far canal", из которого на радио иногда крутят первую композицию (We've Had It). Вещь совершенно фантастическая... >> клик
| ||
|---|---|---|
|
|
|---|
|
|
|---|
|
|---|
| Онлайн всего: 3 Гостей: 3 Пользователей: 0 |
2024 | 